А что, если опытный мачо с компрометирующим прошлым за годы уже растерял обаяние и хватку, но отказываться от достатка и роскошной жизни не входит в его планы? Историю постаревшего “мужчины-мечты” расскажет новый фильм “Красавчик со стажем” (2019), комментарии о съемках, интересных фактах и задумке в интервью режиссера Оливье Барру и актера Када Мерада помогут лучше понять посыл и стиль комедии.
Дата релиза “Just a Gigolo” в России – 11 июля 2019.
Режиссер Оливье Барру – о сценарии, “рождении” жиголо и съемках
– “КРАСАВЧИК СО СТАЖЕМ” – это адаптированная версия картины Кена Марино “КАК БЫТЬ ЛАТИНСКИМ ЛЮБОВНИКОМ”. Вы вместе с Кадом Мерадом впервые снимали фильм не по оригинальному сценарию…
– Проект родился в разговоре с Кадом. Однажды во время обеда Мерад рассказал, что посмотрел очень смешную американскую комедию “КАК БЫТЬ ЛАТИНСКИМ ЛЮБОВНИКОМ”. Возможно, это и совпадение, но ведь я тоже посмотрел этот фильм несколько дней назад, и он мне тоже понравился. Наш разговор зашел так далеко, что мы решили попробовать снять адаптацию. Меня очень будоражит этот кинопроект еще и потому, что Кад типажом похож на Эухенио Дербеса, героя – «латинского любовника» из американской комедии. Наш продюсер Ришар Гранпьер в свою очередь тоже посмотрел фильм и сказал: «Идет!». Потом к нам присоединился Дмитрий Рассам, который приобрел американскую лицензию. Довольно быстро были привлечены средства на проект. Затем нам с Кадом понадобилось почти полгода ежедневной работы над сценарием уже о нашем жиголо.
– Что вам так понравилось в оригинале?
– Патетика главного героя. Мы с Кадом обожаем таких! Они вызывают умиление и заставляют смеяться. Наши скетчи и фильмы изобилуют такими персонажами. Если представить Алекса в стране «сдувшихся звезд», он был бы там королем. Тип, которому больше 50, настаивает на том, что ему только 42, будучи уверенным в том, что выглядит не больше, чем на 30… головой он застрял в подростковом возрасте. Невозможно было пройти мимо такого! (Смеется)
– Как вы работаете с Кадом?
– Очень академично: садимся по разные стороны стола – и оп! Работаем сеансами по три-четыре часа, но не больше, чтобы не выгореть. Сначала пишем сценарий, потом обсуждаем. Однако в случае с КРАСАВЧИКОМ СО СТАЖЕМ мы пошли другим путем. Поскольку у нас была основа сценария, мы перестроили структуру: сцену за сценой, чтобы понять, что будем убирать, добавлять, сокращать, склеивать, сглаживать… Эта переработка была необходима – Америка же не Франция. Есть вещи, которые происходят там, но здесь они невозможны. Перед тем, как мы написали слово «Конец» в нашем сценарии, мы три или четыре раза читали его вслух, чтобы «распробовать» текст, слова и музыкальность. Мы понимали, что на съемочной площадке некоторые сцены будут изменены.
– Вы были сами себе цензорами?
– Нет, ведь уже был готовый сценарий. Мы просто удалили или переделали то, что нас не смешило. Например, в американской версии у персонажа Рэкел Уэлч нет рук. Мы же нашей героине их вернули! Этот физический «недостаток» не добавлял юмора фильму. Трудно было представить, как попросим Анни Дюпере играть без этой «детали». Мы не подкалываем, а больше потешаемся. Мы стремимся рассмешить, а не шокировать. Можно быть более жесткими друг с другом, но когда пишешь для публики – для телевидения, кино или радио – надо знать пределы. Мы хотим общих поводов для смеха, а не шуточек-междусобойчиков.
– Во время написания сценария, кто больше перегибал палку? Вы – по ту сторону камеры – или Кад на съемочной площадке?
– Ни тот и ни другой. Один вбрасывает идею, второй ее подхватывает и интерпретирует в своем стиле или сглаживает острые углы, либо делает ее более объемной, если она тускловата. Это что-то вроде пинг-понга. Уже 30 лет мы работаем вместе и знаем друг друга наизусть. Нам не нужно долго договариваться, чтобы убрать или добавить шутку или реплику. Мы довольно быстро друг с другом соглашаемся. Времена, когда каждый пытался тянуть одеяло на себя, когда каждый старался убедить другого в том, что он лучше, сильнее и умнее, как это было в самом начале совместной работы, уже давно позади!
– Вы без колебаний используете шутки и игру слов. На какой возраст вы себя чувствуете, когда пишете?
– Я не знаю. Мы точно забываем о том, что нам уже пятый десяток, и чувствуем себя хулиганьем! (Смеется). Мы оставляем только то, что заставляет смеяться нас обоих (это непременное условие!), стараясь сделать так, чтобы юмор соответствовал сегодняшнему дню. Цель в том, чтобы рассмешить и не казаться устаревшими. Ситком – у нас в приоритете, потому что этот жанр вне времени. Кроме того, он понятен публике вне зависимости от возраста.
– Кто увидел Када в образе жиголо?
– Мы оба! Мы черпали вдохновение в образе старомодного меланхоличного красавца, каким сделал своего латинского любовника Эухенио Дербес. Мы хотели сохранить манеры надменного парня, который китчевато одевается и верит в свою неотразимость. Мы хотели оставить ему бороду и длинные волосы, потому что с ними он был похож на Самсона из Ветхого Завета. Эта грива дала ему обольстительную силу! Мы ее лишь немного выделили. Единственное, что я попросил у Када, так это набрать 5-6 кг. Я хотел, чтобы его Алекс был пухловатый и дряблый, чтобы выглядеть более пафосно и смешно.
– Вас пугает что-то в Каде, как в актере?
– Немногое (Смеется). В момент, когда он думает, что защищает своего персонажа или его историю, он способен на все. Ничто его не остановит, даже страх показаться смешным. Ему все равно. Мне даже пришлось вырезать сцены с ним, потому что его было слишком много! Самоирония – его двигатель, для меня это тоже справедливо.
– Как Вы нашли Леопольда Моати на роль Юго, племянника главного героя? Ведь это его первая роль в кино.
– Мы проводили кастинг, который, как это часто бывает, был долгим и утомительным. Мы просмотрели много ребят. И однажды ко мне в руки попала видеозапись от паренька, который не смог приехать. Его снял отец дома на юге Франции. Как по щелчку пальцев я интуитивно понял, что это мой Юго. Я все еще не торопился останавливать пробы, но все время мысленно возвращался к Леопольду Моати. Он оказался великолепен. Он пахал, как сумасшедший. Юго в его исполнении одновременно справедливый, забавный и трогательный. Они хорошо нашли общий язык с Кадом, который воспользовался возможностью научить его тонкостям профессии. Леопольд сказал, что хочет быть режиссером. Мне кажется, что он с таким же успехом станет хорошим комедийным актером!
– Декорации к фильму феерические. Некоторые из них – даже роскошные. Где проходили съемки?
– На Лазурном берегу Франции, на высотах Ниццы, в Каннах, в Грасе и Валлорисе – там, где самая роскошная недвижимость. Мы снимали летом, было жарко. Вода в бассейнах была лазурного цвета – волшебно!
– В картине такая скорость развития событий, какую в настоящее время почти не используют в комедиях. Темп не presto1 и не adagio2, а что-то между этим – moderato3…
– Так и задумано. Во-первых, сюжет КРАСАВЧИКА СО СТАЖЕМ развивается вместе с персонажами, которые в большинстве своем достигли такого возраста, когда больше не могут торопиться, у них появилось время жить! (Смеется). Во-вторых, я не фанат высоких скоростей. Я не схожу с ума ни от сокращений, ни от клипового монтажа, который вошел в моду благодаря телесериалам. Даже когда речь идет о комедии, я люблю, когда все устроено так, чтобы можно было наслаждаться. Фильмы, похожие на трейлеры, пугают меня.
– Вы отказались от карьеры актера. Можно ли сегодня сказать, что Кад стал тем комиком, которым хотели стать вы?
– В некотором смысле, да, потому что я абсолютный поклонник Када. Он знает, как сделать все, абсолютно все: как заставить плакать движением брови и рассмешить легким недоумением на лице. Он даже умеет петь и играть на музыкальных инструментах. Меня поражает то, насколько богатая у него гамма эмоций. Будучи довольно застенчивым и сдержанным, я завидую его наглости и улыбчивой непринужденности, которые ему удается демонстрировать, несмотря на стресс или все то, что с ним вообще происходит. Но, честно говоря, я нисколько себя не оправдываю, просто профессия актера стала слишком утомительной для меня. Здесь слишком много ожидания и неопределенности. Кад перед камерой, я за ней, мне кажется – это лучшее для каждого из нас, чтобы рассказать наши маленькие истории.
– Кстати, о ваших «маленьких историях» – о чем они? Они несут в себе почти вышедшую из обихода нежность. Как доказательство – “КРАСАВЧИК СО СТАЖЕМ”…
– Мы делаем это не нарочно. Кад и я – вежливые юмористы, и это не парадокс. Мы испытываем эмпатию по отношению к нашим персонажам. Мы всех их любим без исключения. Мы никогда не смотрим на них свысока, даже на наименее милых. Если мы порой над ними и насмехаемся, то без какого бы то ни было цинизма или злобы. Как я уже говорил, мы не любим жесткий юмор. Мы развлекаем и сами развлекаемся. Все, что мы хотим, это чтобы люди выходили из кинозалов счастливыми. Чтобы, глядя на героев, они смеялись так же, как и мы, создавая их.
– Почему вы взялись за КРАСАВЧИКА СО СТАЖЕМ?
– Можно философствовать и с притворством говорить о том, что этот фильм снят, чтобы рассказать о соблазнении, об ушедшем, о старении, о власти денег. И предложить порассуждать о мужчинах, которые продают свой шарм ради финансового благополучия. Но правда в том, что фильм снят с единственной целью – развлекать. Если КРАСАВЧИК СО СТАЖЕМ позволит зрителям на полтора часа сбежать от реальности, я буду самым довольным из людей.
Интервью с исполнителем главной роли Кадом Мерадом
– Что вас привлекло в этом приключении?
– Возможность снова поработать с Оливье! (Смеется) Шучу, но не совсем! Мы с ним довольно долго вместе ни над чем не работали. Нам этого не хватало, но нужно было найти хороший повод. В прошлом году он обнаружил, что мы посмотрели один и тот же американский фильм – КАК БЫТЬ ЛАТИНСКИМ ЛЮБОВНИКОМ. Поскольку фильм показался нам смешным, мы поняли, что хотим снять французскую версию. Вместе мы работали над адаптацией, позже Оливье взялся за режиссерскую работу, а мне досталась роль «латинского любовника». После улаживания юридических моментов работа пошла.
– Вы впервые вживаетесь в роль персонажа, созданную не вами. Должно быть, он вас действительно зацепил…
– Мне абсолютно не знакома профессия жиголо. Должен сказать, она меня заворожила. Считается, что парни из эскорта (эскорт-бои, как говорят по-английски) – халявщики и бездельники. Они купаются в роскоши, но ведь это настоящая работа. Если вы не можете похвастаться красотой, молодостью, прилежностью, опытом, если в сложной ситуации не можете сконцентрироваться – практикуйтесь! Все это не появляется из ниоткуда! Не так-то все это просто. Кроме того, это рискованное занятие. Случается, что в один прекрасный день остаешься не у дел (Смеется). Я обожаю Алекса из американской версии. Этот сердцеед немного праздный, инфантильный и безвкусный, он полон грусти от утраты отца, о котором говорилось в начале фильма. Я люблю комедии, которые начинаются с драмы. Благодаря этому рождаются интересные персонажи. Доказано!
– Вы сразу поняли, как измените персонаж Алекса во французской версии?
– Я сразу понял, что хочу сыграть его! Это неоднозначный, сложный персонаж. Он материалист, небескорыстен, немного подлый, но при этом витающий в облаках, чуть не в своем уме. Жизнь в роскоши лишила его ощущения времени и ценности вещей. Когда его выставляют за дверь, и он оказывается в реальном мире работы с вовсе не заоблачной зарплатой, он чувствует себя потерянным! Алекс – парень пафосный. И, как в случае со всем подобными персонажами, его комический потенциал огромен.
– Вы чувствовали себя абсолютно свободными при адаптации персонажа?
– Полностью. Адаптировать – не значит сделать копипаст, это значит – создать заново. Американский Алекс намного более, скажем так, испанский, чем наш. Мы сохранили его экспрессию – как у танцора танго. Мы хотели, чтобы наш Алекс был современным, но и старомодным одновременно. Можно подумать, что он всегда был таковым: шикарным, с длинными безукоризненными волосами, с иголочки одетым в костюм-тройку, который подчеркивает его осанку. Жиголо – это профессия, которая не позволяет расслабляться. Если Алекс наберет несколько лишних килограммов, то в этом случае он, как в нашем фильме, будет выглядеть старше 50 лет. Его слегка избыточный вес нужен лишь для того, чтобы подчеркнуть образ престарелого забавного красавчика, когда он предстанет в купальном костюме.
– Нужно ли быть человеком без комплексов, чтобы играть такого персонажа, как Алекс?
– Когда играешь, никогда нельзя бояться казаться смешным или показывать признаки старения. Меня в плане «физики» ничто не может напугать, кроме высоты. Я работаю с тем, что я есть. Моя внешность меня не беспокоит. Если роль, как например, роль Алекса, требует, чтобы я набрал вес, я его наберу. Преимущество, что с этими лишними килограммами он похож на каждого в этом мире, и это прекрасно для идентификации. Плохо, когда для следующей роли приходится худеть! (Смеется).
– Перед съемками был этап написания сценария. Вам все так же нравится писать вместе с Оливье?
– Всегда. Мы, может быть, и старики, но нисколько не устарели. По прошествии 26 лет мы с той же теплотой относимся друг к другу. При встрече словно возвращаемся в наши 15 – шутим, разыгрываем друг друга, как два балбеса. Ничто не может отбить у нас желание смеяться и смешить – ни комфорт, ни необходимость быть интеллигентными, ни успех. Единственное время, когда нам надо вести себя по-взрослому, – это когда мы назначаем наши встречи. Мы их фиксируем и встречаемся. Или я еду к нему, или он ко мне и… мы запираемся. Мы сосредоточенно работаем, сидя лицом к лицу друг к другу. К счастью, это не длится долго. Если на протяжении встречи Оливье прикован к компьютеру (из нас двоих печатает он), то я уже через 5 минут вскакиваю. Это сильнее меня, я не могу оставаться на одном месте. И из-за своей неусидчивости всегда бегу от работы за столом. Оливье это знает, он знает меня как свои пять пальцев. Он понял, как я устроен, когда мы работали над фильмом КТО ГРОХНУЛ ПАМЕЛУ?. А я понял, что доставляет удовольствие ему. Мне с ним невероятно комфортно работать. Я накидываю ему шутки, он их фиксирует, а когда ухожу – переписывает их на чистовик. В целом он сценарист, а я актер или, если угодно, он творец, а я – творение! (Смеется)
– Что помогает вам в течение такого долгого времени быть как два пальца одной руки?
– Это необъяснимо. Мы можем неделями не видеться, но при встрече создается впечатление, будто мы расстались только вчера. И десяток лет спустя будет все то же самое. У нас сходное чувства, а еще Оливье очень верный и чрезвычайно добрый. Я люблю таких людей. Даже если злоупотреблять этими их качествами, в выигрыше остаются именно такие люди. По крайней мере, это моя теория. Оливье не только лучший из лучших. На мой взгляд, он гений. Его осеняет по нескольку раз на дню. Когда он режиссирует, все предусмотрено, описано и раскадрировано. Но это не останавливает его от того, чтобы продолжать вкалывать. Если у Оливье есть еще какая-то идея, он может перевернуть с ног на голову план работ. Да и я тоже. Я ему слепо доверяю. Вот почему мы получили премию «Сезар». Для такого нестабильного человека, как я, он – настоящее сокровище. Когда Оливье пишет, творит или режиссирует, он бескорыстно делится своими идеями. Вот еще одно его качество, которое редко встречается в творческих тандемах. По сути мы оба нашли себе наиболее комфортное место друг рядом с другом. Я паясничаю перед камерой, на этот раз в роли стареющего жиголо, а он – позади нее – снимает. Когда он входит в роль режиссера, я ему не мешаю.
– Но на съемочной площадке он руководит вами?
– Абсолютно. Оливье не просто автор и создатель образов. Он режиссер-постановщик. И чем лучше у него получается, тем больше он прогрессирует. Я вновь убедился в этом на съемках.
– Кстати, как прошли съемки?
– Они были одновременно спокойными, серьезными, но и не без шуток – все в семейной атмосфере. Стояла хорошая погода, декорации такие, о которых можно было только мечтать, коллеги – золото. Андреа Ферреоль и Анни Дюперей – легендарные красавицы. Они простые, смешные, уверенные в себе и необычные. То же самое можно сказать об Ариель Семенофф и Энн Шаррье, которых я просто обожаю. Они снимались в МАРСЕЛЕ. Что касается Леопольда Моати, который играет Юго, он – настоящий ангел. Это его первая роль в кино, но он всех нас поразил своим профессионализмом. Леопольд был настолько серьезен, что в некоторые моменты играл, как взрослый. Но дети не должны играть, как взрослые, чтобы не потерять своей невинности и естественности. Когда я чувствовал, что он слишком напряжен, я шутил, смешил его. Леопольд великолепен, я думаю, что он далеко пойдет.
– Когда вы играли эту роль, думали ли о миллионах зрителей, которые увидят вас в кино?
– Ни секунды. Приезжая на съемочную площадку, я играю, делаю свою работу, отрываюсь. На меня ничто не давит. Я знаю, что в любом случае эксцентричные персонажи, пародийные или буйные, роли которых мне в основном достаются, нравятся не всем. Я всегда стараюсь сделать все на высшем уровне. Вне зависимости от того жиголо мой персонаж или почтальон, я всегда играю одинаково искренне, стараюсь выложиться. То же самое и с ролями, в которых много внутренних переживаний. Я знаю, что в этом случае речь идет о качестве актера. Рассмешить часто бывает сложнее.
Кад Мерад признается, что хотел бы, чтобы зрители восприняли фильм таким, каков он есть – семейным развлечением. У “Красавчика со стажем” нет иного предназначения, кроме как смешить.
По словам режиссера новой комедии “Красавчик со стажем” (2019) и интервью с актером Кадом Мерадом, съемки фильма прошли весело и легко. А какой получилась картина, зритель может оценить 11 июля 2019.
Посмотрите также
Партнер пресс-релиза Кинокомпания ВОЛЬГА (VOLGAFILM).
